Опубликовано: Афиногенов Д.А., Смирнова О.О. Цивилизационно-ценностный подход в стратегическом планировании // Russian Journal of Economics and Law. – 2025. – Т. 19, № 2. – С. 433-447.  

Ссылка для цитирования: Афиногенов, Д. А. Цивилизационно-ценностный подход в стратегическом планировании / Д. А. Афиногенов, О. О. Смирнова // Russian Journal of Economics and Law. – 2025. – Т. 19, № 2. – С. 433-447. – DOI 10.21202/2782-2923.2025.2.433-447. – EDN KMGFON.

Текст публикации (по ссылке): https://elibrary.ru/item.asp?id=82422069 или https://olgasmirnova.ru/data/documents/2025-1.pdf (скачать .pdf)

ЦИВИЛИЗАЦИОННО-ЦЕННОСТНЫЙ ПОДХОД В СТРАТЕГИЧЕСКОМ ПЛАНИРОВАНИИ

Аннотация

Цель: показ возможности и перспективности для стратегического планирования новых, нетрадиционных для этой области знаний подходов, а именно цивилизационно-ценностного подхода в стратегическом планировании.

Методы: исторический, философский, систематизации и экстраполяции современной проблематики, естественно-научный метод междисциплинарного анализа, метод аксиологии.

Результаты: исходя из того, что в деле обеспечения национальной безопасности стратегическое планирование имеет ключевую роль, авторы предприняли попытку применить эти основания к стратегическому планированию, имея в виду главную цель – повышение эффективности его управленческого воздействия на процессы развития и обеспечения безопасности. Для реализации данной цели в статье рассмотрены вопросы роли и места цивилизационно-ценностного подхода в стратегическом планировании.

Научная новизна: обоснование необходимости привнесения в парадигму стратегического планирования России цивилизационно-ценностных факторов.

Практическая значимость: исследование закладывает фундаментально новый подход для дальнейших разработок по вопросам цивилизационно-ценностного подхода стратегического планирования, направленного на обеспечение безопасности, укрепление национальной идентичности и суверенитета России. Применение данного подхода позволит превратить стратегическое планирование в реальный политический инструмент, нацеленный на формирование перспективного облика России на основе адаптивности к угрозам и вызовам, инновационности и ресурсной гибкости, а также суверенности в выборе форм и методов решения важнейших управленческих задач.

Ключевые слова: стратегическое планирование, стратегическое управление, цивилизационное развитие России, социокультурные процессы, адаптивность, инновационность, ресурсная гибкость, цивилизационно-ценностный код России.

Проблематика цивилизационно-ценностных оснований государственной политики России в последние годы становиться все более важной и значимой. В послании Федеральному собранию России 2024 года Президент РФ заявил, что Россия была и остается оплотом традиционных ценностей. «Ценности любви и взаимной поддержки, доверия, передаются в семье из поколения в поколение. Так же как культура, традиция, история, нравственные устои и, конечно, главное предназначение семьи — это рождение детей, продолжение рода человеческого, воспитание детей, а значит и продолжение всего нашего многонационального народа»[1], - сказал Глава государства..

В Стратегии национальной безопасности России[2] определен национальный интерес «Укрепление традиционных российских духовно-нравственных ценностей, сохранение культурного и исторического наследия народа России» и стратегический национальный приоритет «Защита традиционных российских духовно-нравственных ценностей, культуры и исторической памяти». Сформирован соответствующий пакт документов стратегического планирования, приняты «Основы государственной политики по сохранению и укреплению традиционных российских духовно-нравственных ценностей»[3], сформирована и реализуется государственная политика в этой области.

В Концепции внешней политики России отмечено, что «..более чем тысячелетний опыт самостоятельной государственности, культурное наследие предшествовавшей эпохи, глубокие исторические связи с традиционной европейской культурой и другими культурами Евразии, ….. определяют особое положение России как самобытного государства-цивилизации, обширной евразийской и евро-тихоокеанской державы, сплотившей русский народ и другие народы, составляющие культурно-цивилизационную общность Русского мира» [4].

Одновременно в Стратегии национальной безопасности России (ст. 19) отмечается, что «…. на фоне кризиса западной либеральной модели рядом государств предпринимаются попытки целенаправленного размывания традиционных ценностей, искажения мировой истории, пересмотра взглядов на роль и место России в ней, реабилитации фашизма, разжигания межнациональных и межконфессиональных конфликтов»^[5].

Мы видим, что ценностные основания становятся важнейшим фактором государственной политики обеспечения национальной безопасности. Эти основания исходят, с одной стороны, от реальных угроз в гуманитарной сфере, таких как фактор возможной утраты национального самосознания, подмены традиционной картины мира в общественном сознании и сознании каждого человека, вестернизация образования, культуры и здравоохранения.

С другой стороны, цивилизационно-ценностные основания госполитики опираются на геополитические аспекты, суть которых в том, что Россия - это сухопутная цивилизация с традиционно крестьянским (до 20 века) укладом хозяйства. Российскому народу и обществу свойственен такой цивилизационный признак, как «коллективизм и созидательность». Цивилизация, основанная на защите своих национальных ценностей, прежде всего православия, многонациональном характере государственности, традиции сосуществования, взаимодействия и взаимообогащения различных народов и культур накладывает свой отпечаток и на форму и методы стратегического планирования и стратегического управления. Прежде всего – с точки зрения того, что система формирования национальных интересов России на протяжении многих веков осуществлялась на основе первичности государственного интереса.

Таким образом, цивилизационно-ценностные основания во многом играют роль важнейших постулатов суверенного развития и обеспечения безопасности. Здесь ключевым направлением видится определение мировоззренческих, научно-теоретических и методологических основ стратегического планирования в Российской Федерации. Это направление сегодня представляется наиболее важным для обеспечения национальной безопасности России, так как недостатки в научном обосновании методологии стратегического планирования могут иметь самые негативные последствия для экономической, политической, информационной и культурной суверенности России. А потеря экономической и политической идентичности, суверенитета России и нанесение ей врагом катастрофического социального и материального ущерба может быть следствием утраты национального самосознания и изменения самого человека, гражданина России (Иванов, Афиногенов 2024).

Исходя из указанных вызовов, цель настоящего исследования – на основе анализа исторического контекста и проблематики сегодняшнего дня дать импульс для нового направления развития стратегического планирования в РФ, основанного на цивилизационно ценностном подходе.

Логика построения исследования строится на сопоставлении западной политической культуры, где парадигма превосходства трансформировалась в постулаты стратегического планирования и концепт силы в международных отношениях, ведущих к примату силового подхода к решению конфликтов – с одной стороны,  и цивилизационно – ценностных оснований развития России, связанных с духовно нравственным выбором народа – с другой стороны. Объективно показано, что с распадом СССР реализация западных стандартов в российской практике привнесло конфликт и, зачастую, чужеродность утверждаемых отельных документов, а, как следствие, их нереализуемость. В этой связи привнесение с практику стратегического планирования культурно – ценностного подхода является краеугольной задачей данного исследования.

РЕЗУЛЬТАТЫ ИССЛЕДОВАНИЯ

Трансформируя эти вопросы на проблематику стратегического планирования, авторы исходи из того, что в основе стратегического планирования лежит проблема стратегического целеполагания – важнейшего элемента и базовой основы любой государственной политики. При этом целеполагание, как основа принятия решений и реализации практических мер для достижения поставленных целей, должно опираться не только на технократические подходы к планированию и управлению, но и на цивилизационно-ценностные основания мировоззрения лица, принимающего решение. Т.е. на те основания, которые определяют, по сути, философию обеспечения безопасности той иной социально-экономической системы.

Если мы посмотрим на западную политическую культуру, то такие классики политического реализма как Х.Маккиндер, Г.Моргентау, Д.Мэхем, Н.Спайкман, З.Бзежинский, У.Кеннон, Г.Киссенджер и ряд иных обосновывали обеспечение безопасности преимущественно с позиции силы, путем завоевания и разграбления новых земель и экспансии на эти территории социокультурного кода западноевропейцев.

Например, Г.Моргентау в труде «Реалистическая теория международной политики» заложил принцип понимания национальных интересов через власть и могущество и сформулировал постулат, в котором «…цели внешней политики должны определяться в терминах национального интересов и подкрепляться соответствующей силой» (Абросимов, Агеев, Аксютин 2022). Сегодня это выражается в том, что «..господствующей идеологемой американской политики с начала 90-х годов — после распада СССР, окончания «холодной войны» и биполярного миропорядка — стал американоцентризм. Главной целью американской политики стало недопущение появления на мировой арене в целом и в каждом из регионов мира силы (государства), способной бросить вызов лидерству США» (Назаров, 2022, с. 52). Анализ также показывает, что целеполагание западной политической науки предполагает сочетание силовых и несиловых средств и способов обеспечения безопасности. Как отмечают эксперты, «.. необходимость постоянно корректируемого и сбалансированного использования всех инструментов американской мощи: военной, политической, экономической, дипломатической, разведывательной, информационно-пропагандистской, культурной и т.д.» является характерной чертой американской стратегии безопасности (Назаров, 2022, с. 58).

В качестве целеполагания можно также рассматривать доминирующую в правящем американском классе парадигму превосходства американской нации, убеждение в уникальности и одновременно универсальности мессианской роли Америки в мире, избранности американского народа. Как отмечал писатель Г. Мелвилл: «Мы, американцы, особые, избранные люди, мы – Израиль нашего времени; мы несем миру ковчег свободы» (Melville 1850).

Такое понимание прямо трансформируется в постулаты стратегического планирования, принятые на Западе. Как отмечает, например, М. Неймарк, «..Новая американская Стратегия национальной безопасности принятая 12 октября 2022 г. без каких-либо иносказаний и полутонов, позиционирует США как «глобальную державу с глобальными интересами», которая призвана и дальше «продолжать руководить с силой и целеустремлённостью» (Неймарк, с.5). При этом, как подчеркивается в Стратегии национальной безопасности США от 2022 года, «…во всём мире потребность в американском лидерстве как никогда велика»^[6].

Преломляя эти подходы к цивилизационно-ценностным основаниям политики Запада, можно полагать, что приоритет концепта силы в международных отношениях, а также примат силового подхода к решению всех проблем является наиболее существенной отличительной чертой американского и в целом – западного подхода к пониманию мироустройства. Особенно отчетливо это проявляется в формуле избранного президента Д.Трампа «Сделаем Америку снова великой», которая предполагает восстановление этого величия за счет, прежде всего, внешних ресурсов и широкого использования для этого политических, дипломатических, экономических и военных возможностей.

Что же касается российского опыта, то цивилизационно-ценностные основания всегда были важным компонентом политики в области обеспечения безопасности нашего тысячелетнего государства.

Цивилизационно-ценностные основания России как великой державы, государства-цивилизации во многом сформировались за счет более чем 200- летнего взаимодействия с Великой степью. Ещё до битвы на Калке (1223 г.) взаимодействие с кочевыми народами наложило свой отпечаток на формат цивилизационно-ценностного фактора в развитии России, формируя ее цивилизационное своеобразие. Такое своеобразие имеет несколько аспектов.

Первое – развитие России разворачивается при ведущей роли государства, которое «призвано обеспечить единство и территориальную целостность страны с огромной территорией и суровым климатом, с полиэтничным, поликонфессиональным населением, а также в условиях многочисленных внешних вызовов и угроз» (Пантин, 2021). Тезис о ведущей роли государства и сбережение национальной идентичности можно проследить с эпохи Александра Невского. Достаточно вспомнить знаменитую формулу Александра Невского «… крепить оборону на Западе, а друзей искать на Востоке», которая говорила о выборе для Руси одного из двух цивилизационных подходов. Тюрко-мусульманского, который не ставил задачу рекрутировать славян в свою веру, что сохраняло национальную идентичность Руси. И подхода Ватикана, ставившего целью переход России в католичество, что было совершенно не приемлемо с точки зрения духовно-нравственного выбора русского народа. Поэтому решение Александра Невского обеспечило сохранение важнейшей ценности России – православия и представляло собой отчетливое государственное стратегическое целеполагание, что составило основу вектора стратегического развития страны на несколько веков вперед.

Период царствования Ивана IV (Грозного) дал нам бесценный опыт рассмотрения мощи государства как непреложного фактора отстаивания ее интересов на внешнеполитическом и внутриполитическом контуре. На внешнем контуре основным смыслом российского государства стало приращение русских земель, так как мощь страны во многом ассоциировалась с ее территорией и ресурсами. На внутреннем контуре российская государственность обеспечивалась за счет совершенствования государственного управления, главным принципом которого становиться укрепление неограниченной монархии, основанной на единовластии. Как отмечал Иван IV (Грозный), «..сила русских правителей заключается в том, что они «изначала сами владеют своим государством, а не их бояре и вельможи!», Те же страны, где цари были «послушны епархом и сигклитом», в «погибель приидоша» (Мышинская, 2005). Таким образом, политика укрепления государственности выстраивалась на основе принципов централизации управления, что сохраняет свою актуальность по сей день.

Цивилизационно-ценностный подход в формировании внешней и внутренней политики отчетливо можно проследить, рассматривая период царствования Петра Великого, Екатерины Великой, всех императоров России от Николая Первого до Николая Второго. Свое практическое выражение он получил в развитии идеи служения Отечеству, в проведении целой серии военных и гуманитарных реформ, в оценке влияния Запада на национальные интересы и цивилизационное развитие России.

Второе заключается в том, что векторы общественного, геополитического и культурного развития России периодически радикально меняются, включая чередование либеральных реформ и антилиберальных контрреформ. Так, «либеральные реформы Александра I сменили контрреформы Николая I, затем снова – либеральные реформы Александра II и сугубо консервативные нововведения Александра III. Революция 1917 г. привела к «военному коммунизму», а суровая политика 50х годов прошлого века - к так называемая «оттепели» 60х»^[7]. Вслед за «оттепелью» последовал так называемый брежневский «застой», а за «застоем» – перестройка Горбачёва и радикальные либеральные реформы 1990-х гг. Все эти цикличные преобразования имеют различную природу и историю, однако в следствии такого турбулентного развития долгое время не удавалось сформировать концептуальное видение стратегического курса развития России, оценить роль и значение в становлении этого курса цивилизационно-ценностного фактора.

Что касается научного обоснования данного феномена, то в XX веке цивилизационно-ценностный подход наиболее четко можно проследить в работах И.А.Ильина, в которых русский философ, сопоставляя отечественные и зарубежные взгляды на цивилизационно ценностные основы бытия отмечает, что «…Европа не знает нас, потому что ей чуждо славяно-русское созерцание мира, природы и человека. Западноевропейское человечество движется волею и рассудком. Русский человек живёт, прежде всего, сердцем и воображением, и лишь потом волею и умом» (Ильин 1956).

Вместе с тем движение по пути прогресса, проведение военной реформы и реформ С.Ю.Витте и П.А.Столыпина (финансовая реформа и внедрение золотого стандарта, активное железнодорожное строительство, попытки решение земельного, крестьянского и рабочего вопросов), а также идея П.А.Столыпина о том, что «..реформы в своей совокупности должны непременно способствовать укреплению государственного единства и целостности России», показали, что цивилизационно-ценностные основы в политической и экономической жизни страны неразрывно связаны с вопросами стратегического планирования, стратегического управления и промышленной модернизации страны, которые должны были осуществляться на основе «исторического ядра» государственности - русского народа и православия».

Ясную взаимосвязь цивилизационно-ценностного подхода с национальными интересами страны, вопросами стратегического планирования можно проследить и в советское время вплоть до периода перестройки (1985–1991 годы), когда эта связь оказалась разорванной. Провозглашалось, что «…целью СССР становится политика перестройки, демократизации, гласности, приоритет общечеловеческих ценностей как основа государственной политики в противовес идеологеме КПСС о «классовом подходе» и «классовой морали» (Назаров, 2024). И такая подмена национальных интересов абстрактными общечеловеческими ценностями привела страну в определенный период нашей истории к упадку и деградации государственности.

Невнимание к историческим культурно-цивилизационным основам российской государственности привело к тому, что на протяжении более чем полутора десятков лет в новой России главная идея развития страны формулировалась под преобладающим влиянием либеральных ценностей. Несмотря на то, что эксперты отмечали «…бесперспективность некритического копирования американской национальной инновационной системы в российских условиях, мы имеем дело с иной социально-экономической средой, в которой низок спрос, мало денег и нет доступного банковского кредита для инновационного сектора экономики» (Малинецкий, 2018, с. 27). Настойчиво осуществлялось встраивание России в ценностную и управленческую обойму Запада, что практически обнуляло возможность учета национальных интересов и не давало развиваться стратегическому планированию.

И только в последние 15-20 лет в России начался процесс формирования национальных интересов, стал разрабатываться инструментарий стратегического планирования и широко применяться ценностный (аксиологический) подход в управлении, имея ввиду, что этот подход «…опирается на человеческий потенциал как основу организации, ориентирует производственную деятельность на запросы потребителей, гибко реагирует и производит своевременные изменения в организации, отвечающие вызову со стороны окружения» (Виханский, 1998, с. 296).

С учетом этого в начале 2000 годов главной идеей развития страны и обеспечения национальной безопасности стала парадигма укрепления суверенитета и восстановление институтов государственности, а главное, что присуще именно цивилизационно-ценностному подходу – большое внимание стало уделяться содержанию стратегического целеполагания.

По мнению ряда авторов, «…целеполагание как процесс постановки целей есть это отправная точка всего процесса стратегического планирования. Качество формирования набора целей в конечном счете определяет траекторию и саму возможность их достижения» (Блохин, Адамян, Китаев, Миронова 2019). Поэтому в его рамках определяются не только стратегические задач и методы их решения, но и учитываются традиционные ценности, смыслы, традиции, которые оправдано считаются самым консервативным, т.е. наиболее устойчивым элементом в структуре той или иной культуры, ее так называемым цивилизационным ядром или кодом^[8]. И в этой связи абсолютно прав профессор А.И.Подберезкин, считая, что «…среди таких важнейших институтов государства существуют как идеи, ценности, так и вытекающие из этих идей стратегии. Таким образом, формулирование «главной идеи» означает выбор стратегии государства как важнейшего института его развития и обеспечения безопасности» (Подберёзкин, 2023).

Следовательно, «…стратегическое целеполагание, определяя основные цели развития и обеспечения национальной безопасности, приоритеты, на которых следует сосредоточить основные усилия и ресурсы, представляет собой творческий, научно обоснованный и осознанный процесс определения стратегических целей и задач, направлений и методов их достижения с учетом ожидаемого варианта будущих угроз и рисков и возможных инструментов их нейтрализации» (Иванов, Афиногенов, 2024).

Таким образом, применительно в проблематике стратегического планирования под цивилизационно – ценностными основаниями стратегического планирования можно понимать приоритет вопросов целеполагания в стратегическом управлении, основанном на совокупности культурных, исторических, духовных и моральных ценностей, определяющих направление и приоритеты развития страны. А с практической точки зрения «важность учета цивилизационно-ценностного фактора кратно повышается при разработке и реализации различных проектов и программ развития на федеральном, региональном и местном уровнях» (Назаров, 2021). Не учет этих факторов ведет к огромной растрате интеллектуальных, финансово-экономических и иных ресурсов, что тормозит развитие страны, снижает ее возможности по обеспечению безопасности.

Привнесение в политическую практику цивилизационно-ценностного фактора дает основания для введения в научный оборот ряда новых научно-методологических концептов, лежащих в основе государственной политики обеспечения национальной безопасности. Один из таких концептов - понятие совокупной национальной мощи, заключающейся в комплексном повышении способности государства к парированию угроз безопасности и обеспечению динамичного развития.

В специальной литературе совокупная национальная мощь определяется как «усредненный показатель научно-технического, политического, экономического, военного и культурного потенциала государства и общества, дающий возможность данному государству развиваться в условиях региональных, международных угроз и вызовов, преодолевать внутренние и внешние политико-экономические катаклизмы, продвигать и распространять национальные ценности и духовный потенциал»^[9].

Другая точки зрения заключается в том, что национальная мощь определяется «….не монетаристскими параметрами, не наличием денег и «золота в хранилищах», а современными характеристиками мощи: энергоносители, технологии, ресурсы, демография, образование, знания, инфраструктурные проекты, человеческий потенциал» (Радиков 2019).

Опубликованный в 2005 г. доклад-исследование американской корпорации «Ренд» «Измеряя национальную мощь» (Measuring National Power) определяет мощь государства (State power) на трех уровнях: 1. ресурсы (возможности) государства или текущая мощь. 2. Как отражается эта мощь в национальных процессах (National processes). 3. Итоговая мощь государства, или какое государство доминирует в данных обстоятельствах (Прохожев 2005).

Есть ряд и иных подходов, среди которых наиболее интересен китайский, где совокупная мощь рассматривается как «интегральный показатель политического, военного, научно-технического, информационного и иных потенциалов страны, включающий в себя совокупность факторов, определяющих способность страны развиваться, сопротивляться трудностям и внешнему воздействию, отстаивать свою систему ценностей и т.д.»^[1]

Таким образом, в целом под совокупной мощью можно понимать своего рода макропоказатель, объединяющий все имеющиеся материальные и духовные возможности, которые общество способно реализовать для решения стоящих перед ним и государством задач. Такой макропоказатель дает возможность уйти от ведомственного функционала при формировании национальных интересов и несет в себе отчетливое стратегическое целеполагание. С точки зрения стратегического планирования это дает возможность комплексного подхода к определению системы приоритетных действий и мер для решения, в том числе и «силовыми» методами, важнейших задач развития и обеспечения безопасности.

Кроме того, сегодня набирает силу новый фактор, способствующий повышению значимости мировоззренческих основ стратегического планирования. Это фактор обеспечения лидерства в развитии науки и технологий, в том числе и в сфере общественно-политических наук, а также в плоскости нового понимания соотношения состояния научно-технологического комплекса страны и высокого качества жизни, что ведет к повышению конкурентных преимуществ России за счет роста качества человеческого потенциала.

Речь идет о так называемой концепции гуманитарно-технологической революции (Иванов, Малинецкий, Сиренко 2018), суть которой заключается в том, что «на новом этапе развития человечества доминирующим направлением станет создание дружелюбного технологического пространства как фактора обеспечения роста качества жизни, базирующегося на технологических сектора, обеспечивающих повышение качества жизни: энергетика, материалы, информационные технологии и технологиями жизнеобеспечения, включая биологию, медицину, продовольствие и социальные технологии» (Иванов, Малинецкий, Сиренко 2018).

Как видно из данного подхода, все указанные подходы имеют длинный временной лаг и не могут ограничиваться принятыми на сегодня трех и шести летними горизонтами планирования.

Повышение качества человеческого потенциала наиболее ярко будет проявляться на этапах формирования новых поколений людей, поддерживающих новую философию мышления. Это произойдет через 25-30 лет, когда новое поколение становиться реальной движущей силой общественного развития. Но что бы стать такой силой, надо с детства воспитывать понимание стратегических целей развития страны и гражданского общества, сущности национальных интересов и целей развития России, традиционных российских ценностей.

Поэтому на повестку дня выходит вопрос горизонтов стратегического планирования. Сегодня Основами госполитики в сфере стратегического планирования в РФ предусмотрено, что «стратегическое планирование осуществляется на долгосрочную (10-20 лет), среднесрочную (5-10 лет) и краткосрочную (3-5 лет) перспективу» ^[2]. Однако существующая управленческая практика в исполнительной власти продолжает сосредотачиваться на решении задач краткосрочного и среднесрочного планирования. В государственных органах часто доминирует мнение, что в условиях сложной геополитической ситуации и нестабильности необходимо разрабатывать антикризисные планы стабилизации, которые имеют краткосрочный характер и не требуют стратегического планирования (Ленчук, Войтоловский, Кувалин 2020).

Вместе с тем, исходя из того, что стратегическое планирование должно обеспечивать принятие и выполнение решений государственной важности, рассчитанных на длительные сроки реализации и требующих больших финансовых и иных ресурсных расходов, а также из инертности цивилизационно-ценностных факторов, влияющих на развитие страны в парадигме государство-цивилизация, необходимо существенное расширения горизонта стратегического планирования. Например, китайский опыт стратегического планирования предполагает формирование долгосрочных программ территориального развития и «Национальная программа развития западных провинций Китая» рассчитана до 2050 года (Табуева 2020).

В Российской Федерации нет пока опыта подобного долгосрочного стратегического планирования. Исключение - «Стратегия социально-экономического развития Российской Федерации с низким уровнем выбросов парниковых газов до 2050 года»^[3].

Однако глобальное целеполагание на длительный период времени с учетом пути России как государства-цивилизации уже может быть сформировано. Вариантом такого целеполагания может стать цивилизационно-ценностная формула, суть которой в том, что с учетом вызовов и угроз современности, в условиях нарастания конфронтации с коллективным Западом Россия на рубеже 2070 года должна завоевать позиции ведущей державы глобального Севера, имеющий свои национальные интересы во всем мировом пространстве и строящей свое лидерство на основе реализации концепции сбережения народа России, осуществления гуманитарно-технологической революции и формирования многополярного мира. Такой подход дает возможность не только достаточно четкого выделить долгосрочные стратегические приоритеты развития и безопасности, уточнить стратегические национальные интересы, определить этапы данного пути, их содержательную части, но и позволяет выделить перспективные направления для завоевания такого лидерства, спланировать распределение ресурсов, сформулировать базовые стратегические цели развития Российской Федерации.

В частности, такими целями могли бы стать концепты сбережения российской нации, концепт развития России как независимого многоэтнического государства с собственным цивилизационным путем развития, концепт гуманитарно-технологической революции, концепт формирования сбалансированного гражданского общества страны на основе традиционных морально-нравственных ценностях, концепт надежного обеспечения обороны и безопасности России.

Однако эффективной система стратегического планирования может стать только при условии комплексного совершенствования системы стратегического управления, отвечающей сегодняшнему цивилизационному витку развития и новым задачам, стоящим перед страной и обществом. Как мы уже отмечали, видение будущего и требования к соразмерной системе управления под поставленные задачи являются наиболее насущными вопросами теории и практики современности и принятый сегодня процесс стратегического управления не дает возможности заглянуть «за горизонт» (Смирнова, 2020).

Отличительная черта сегодняшней реальности - отсутствие разумного проекта будущего и общемировой концептуальный тупик. Современный мир вступил в большой антропологический переход, где на смену тоталитарным глобалистским проектам доминирования во всех сферах жизнедеятельности приходит новая смысловая парадигма, которая основана на взаимности, примирения, согласии, смысловом «сжатии»^[4], где главным качеством в хозяйственно-технологической, политически-управленческой, цивилизационно-этнической, гуманитарно-антропной сферах становится многоукладность, множественность, разнообразие. Уже сформированы тенденции к перестройке системы управления и смены парадигмы управления на основе «сетевого управления» и «сетевая реальность» вносит особенно мощные коррективы во все процессы, включая процесс управления.

Сеть обнаруживает несколько концептуальных поворотов, сильно отличающихся от всего комплекса привычных концептов, в которых мир пребывал в течение последних сотен лет (Смирнова 2024). С одной стороны, новая «сетевая реальность» вносит значительные изменения, такие как широкое распространение человеко-машинных систем, что приводит к уменьшению роли личного опыта и увеличению зависимости от информационных технологий. Это также способствует росту ценности информации как материального ресурса и ее воздействию на восприятие. В условиях этой новой реальности стратегическое управление может трансформироваться в совокупность сложных цифровых алгоритмов.

Поэтому в условиях «цифровой» среды становится актуальной задача усиления роли идеологии как инструмента влияния на поведение людей. В ближайшем будущем в цивилизационной борьбе одержит победу тот, кто добьется в этом наибольшего успеха. На фоне изменений в мировой экономике и пересмотра социокультурных основ ключевую роль играет когнитивная борьба за психологическое, политическое и геокультурное превосходство, а также за подрыв культурного кода противника (Смирнова 2023), за внесение в его смысловую, семантическую и управленческую системы антисистемных элементов, то есть элементов, разрушающих цивилизационную культурную сложность, а также разрушающих систему управления.

Когнитивная борьба – важнейший фактор. Однако мы в ней пока проигрываем, так как формирование в нашей стране значительного количества трудов и материалов по тематике цивилизационного развития России, проектов будущего (по оценкам - более 400 наименований, из которых собственно проектных разработок – более 50, монографий – около 150, статей – более 200) не решило пока главную задачу - создания и концептуального утверждения будущего облика России

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Говоря о цивилизационно-ценностном подходе в стратегическом планировании, можно сделать ряд выводов, имеющих прямое отношение к политической управленческой практике.

Первое. На протяжении многовековой российской истории в основе развития страны и обеспечения ее безопасности лежали вопросы развития и сбережения государственности. По сути, именно это определяло стратегическое целеполагание всего существования России как независимого государства цивилизации, опирающегося на православную религию, глубинные традиции отстаивания независимости страны, многоконфессиональность и многоукладность жизни общества, традиции служения Отечеству, а также способность гражданского общества и власти к консолидации в трудные для России периоды защиты Отечества. В историческом контексте именно эти основания предопределяло верховенство принятия тех или иных решений обеспечения политического и духовного суверенитета, ибо именно политическая, экономическая, военная и иная суверенность формирует путь развития России как государства-цивилизации. Не потеряло это своего значения и сегодня.

Однако история показывает, что глубоких традиций стратегического планирования, которые были бы рождены веками назад и использованы в настоящее время, у российской государственности нет. Процесс формирования и реализации государственной политики достижения национальных интересов зачастую был скорее ситуативен, чем рассчитан на долгосрочную перспективу. Поэтому в контексте исторического анализа говорить о наличии какой-либо скоординированной государственной политике реализации национальных целей и приоритетов достаточно сложно. Зачастую политика изменялась под влиянием различных внешних и внутренних факторов, а также мироощущений и миропонимания власть предержащих.

Это особенно четко прослеживается в том, что Россия неоднократно в своей истории ориентировалась на Запад, перенимая от него новые компетенции и технологии, политические взгляды и нарративы, нормы жизни гражданского общества. И всегда, когда эти устремления и попытки, а также практика руководствоваться в политике либеральными ценностями и нормами морали заменяли национальные интересы, результаты были плачевны. Достаточно вспомнить периоды крушение самодержавия и Империи в начале 20 века, а также политику перестройки и распад СССР, чтобы понять - отход от базовых констант существования России как независимого суверенного государства цивилизации чреват его распадом.

Однако сегодня на основе положений базовых документов стратегического планирования – Стратегии национальной безопасности РФ и Концепцией внешней политики России в редакции 2023 года наметился существенный разворот от господствующего последние 30 лет в российском политическом пространстве тренда на «встраивание» России в «западную» цивилизацию к пониманию необходимости самобытного, самостоятельного и максимально суверенного развития, основанного на традиционных российских ценностях, объективной мировоззренческой картине современного мира, отказа от политики вестернизации общественно-политической жизни страны, ее культуры и информационного пространства.

Российский ценностный подход сегодняшнего дня отличается от западных воззрений тем, что он показывают руководителю, осуществляющему стратегическое планирование и стратегическое управление, что значение идеалов, ценностей и целей, а также уровень институализации общественных отношений и ряд иных факторов гуманитарного плана имеют не менее важное значение для выработки и принятия решений, чем разработка различного рода стратегий, программ и планов. Таким образом, для стратегического планирования, как сложного организационного феномена в рамках государственной политики, цивилизационно ценностные основания становятся важнейшим фактором.

Второй аспект заключается в том, что опыт государственного строительства показывает, что базовым принципом цивилизационно – ценностного основания стратегического планирования является комплексный подход. Такой подход включает в себя не только политические, экономические и военные аспекты, но и учет в реальной политике глубоко укоренённых ценностей общества и понимание исторического контекста, культурных традиций и культурное многообразия общества, его обычаев и идеалов, политических и иных практик.

Комплексный подход дает возможность для широкого моделирования ситуации и формирования, на той основе, перспективного облика России. При этом кратно возрастает роль и значение государственного управления, которое, с точки зрения комплексности, должно отвечать требованию «необходимой сложности в управлении» вновь пересобранной государственной и общественной системы и реализовывать три ключевых качества стратегического управления – адаптивность, инновационность и ресурсную гибкость (Смирнова, 2024). При этом контуры такого управления должны формироваться под технологии нового уклада и новый технологический уклад в целом. Т.е. процесс управления должен учитывать уникальные социальные, экономические и политические условия страны, а также её стратегические цели на международной арене и внутри страны и ее ресурсный потенциал на всех направлениях. Такой учет характерен для успешных социально-экономические систем, которые могут свободно манипулировать своими ресурсами и, внедряя инновации, перестраивая свою структуру.

Не менее значимым для политической практики представляется и то, что сегодня цивилизационный поход в преломлении к перспективам нового мироустройства оказывается альтернативой глобалисткому подходу и однополярности. Идея о наличии нескольких цивилизаций, отличающихся по своим ценностям и принципам организации жизни, соответствует концепции формирования многополярного мира, в котором каждая из этих цивилизаций может выступать в роли одного из мировых центров силы^[5]. При этом контуры цивилизационного развития России могут быть определены Стратегией национальной безопасности России, а более детальное раскрытие основных направлений развития может быть сформулировано за счет формирования оптимальной архитектуры документов стратегического планирования, созданной на основе подходов и принципов, рассмотренных в данной статье.

Во многом именно на этой основе решается задача достижения морального лидерства и создания привлекательной идейной основы будущего мироустройства^[6]. На этом направлении стратегическое планирование приобретают новое качество, превращаясь в реальный инструмент формирования перспективного облика России и обеспечения безопасности. Это крайне важное для практики государственного управления обстоятельство, так как делает планирование и управление не столько технократической, а скорее политической функцией государства

Третий вывод говорит о том, что противостояние России и коллективного Запада не имеет перспектив своего мирного разрешения даже в долгосрочной перспективе. Мировые процессы глобализации и информатизации, сокращение ресурсной базы развития и ряд иных факторов критически обострили отношения России и коллективного Запада. В основе конфликта - различное понимания ряда базовых ценностей. Если западные миссионеры несли и несут в мир примат своей исключительности, избранности и опираются исключительно на вектор силы в решении международных проблем, то российской подход как правило не посягает на ценностные основы своих партнеров, уважает их цивилизационный выбор и самобытность. Это является, с одной стороны, принципиальным фактором несовпадения позиций России и Запада даже в долгосрочной перспективе, но с другой стороны это же - важнейший фактором стабильности Российской Федерации сегодня, а также успешного развития проекта БРИКС, в рамках которого Россия играет ключевую роль.

С учетом такой перспективы на первый план в среднесрочном и долгосрочном стратегическом планировании выходят два вопроса. Это вопрос выбора долгосрочной стратегии развития России и вопрос повышения комплексной мощи страны для обеспечения ее безопасности, сохранения цивилизационной идентичности и суверенности, а также реализации собственного алгоритма развития.

Что касается первого, то в рамках долгосрочной стратегии развития России необходимо сформировать перспективный облика России на рубеже, например, 2075 года как государства-цивилизации, способного на основе использования своих конкурентных преимуществ и военной мощи создать привлекательную основу новой модели мироустройства и реализовать функции морального лидерства в мире.

Что касается вопроса повышения комплексной мощи страны для обеспечения ее безопасности, сохранения цивилизационной идентичности и суверенности, то ростки формирования такой мощи мы видим, как в части развития инструментов социально-экономического развития страны (Национальные проекты, пространственное планирование и Стратегия пространственного развития, переход к 6-ти летнему бюджетному планированию и т.д.), так и в части развития военного компонента российского государства.

На примере СВО очевидно повышение значения и роли стратегического анализа и стратегического прогноза в процессе принятия решений, важность новых подходов в планировании в условиях высокотехнологичного характера вооруженной борьбы, взрывного роста новых средств вооруженной борьбы, прежде всего – БПЛА, всестороннего развития систем и средств ПВО. Важным является и планирование применения кадров, прошедших горнило боевых действий, в управленческой деятельности на уровне федерального центра и субъектов Российской Федерации.

И, наконец, надо иметь ввиду, что стратегическому управлению, как важнейшей части стратегического планирования присуща прямая зависимость не только от канонов, предписанных, например, федеральным законом № 172-ФЗ «О стратегическом планировании в Российской Федерации»[7], но и от мотивации субъекта управления, от его представлений о сущности и значении национальных идеалов и интересов, от цивилизационно-ценностных оснований его мировоззрения. И если в западном мире эта мотивация исходит от идей национального превосходства и исключительности, приоритета личностных ценностей над социально значимыми и общественными, гипериндивидуализация сознания и мироощущения, то для российского цивилизационно-ценностного подхода и российской политической и управленческой культуры характерны иные акценты, прежде всего такие как справедливость, коллективизм и взаимовыручка, служение Отечеству и патриотизм.

В целом значение влияния цивилизационно-ценностных факторов на стратегическое планирование весьма велико. Однако сегодня российское научное сообщество пока еще далеко не в полной мере озабочено необходимостью изменения парадигмы мышления в части стратегического планирования и пока содержательной «драки» за смыслы и образы будущего, за стратегическое целеполагание и оптимизацию форматов управления не наблюдается.

Проводимые дискуссии и форумы не совмещают между собой, как правило, проблематику стратегического планирования и вопросы ценностных оснований российского общества. Исключением служит лишь проведенный осенью 2024 года в Санкт Петербурге форум «Стратегическое планирование в городах и регионах России»^[8], где на одной из панельных площадок рассматривался вопрос «Стратегическое планирование – ценностно ориентированный подход».

Однако это только первый шаг и скорее исключение из общих правил, так как такие краеугольные вопросы, как принятая система ценностей влияет на вопросы планирования и управления, есть ли необходимость уточнения базового набора ценностей и следует ли рассматривать такое новое для российской политической науки явление, как модель цивилизационного развития России, пока не выносятся на обсуждение.

В этой связи авторы рассчитывают, что сделанная в статье попытка применить нелинейное мышление к вопросам увязки стратегического планирования с цивилизационно-ценностными основаниями государственной политики обеспечения национальной безопасности способна показать всю необходимую «смысловую сложность» стратегического планирования и стратегического управления завтрашнего дня в России.

Необходима широкая научная дискуссия результатом которой будет проект цивилизационного развития страны, объединяющий стратегический и цивилизационный подходы, учитывающий как текущие глобальные тренды, так и уникальные культурные и исторические особенности страны, синтез традиций и современности в целях достижения устойчивого и гармоничного будущего.

В целом вопросы развития и сбережения государственности во все времена определяли стратегическое целеполагание развития России как независимого государства. Вместе с тем, современная практика стратегического планирования не включает указанные аспекты в базовые цели и задачи подготовки документов стратегического планирования.

Это вступает в диссонанс с российской политической и управленческой культурой, которой характерны такие акценты как справедливость, коллективизм и взаимовыручка, служение Отечеству и патриотизм. Поэтому задача проработки проблематики стратегического планирования и вопросов учета ценностных оснований российского общества в стратегиях развития страны, проработанный в данном материале, сегодня выходит на первый план и требует дальнейшего развития как в научном плане, так и в практической реализации.